Лестница казалась непреодолимым препятствием. Томас стоял в фойе многоквартирного дома, где он наполовину с сестрой снимали квартирку. Третий этаж, восточная сторона. Четыре окна и два балкона. Ничего примечательного. Обычная такая квартира, светлая и компактная. Только вот именно в данный момент ему было слегка боязно возвращаться в привычные стены. Страшно зайти, повесить пайту на крючок в коридоре, сбросить натирающие кеды с ног и с облегчением пройти на кухню, поставив там чайник на плиту. Какая-то первобытная тревога держала Томаса, не давая ему сдвинуться с места. Ему ни капельки не нравилось это непривычное состояние, но ничего поделать с собой он не мог. Так и стоял на месте, пока его не окликнула соседка по лестничной клетке, резонно поинтересовавшись, почему он, обычно такой активный и спешащий, стоит как вкопанный. Гаевски, слегка покраснев, поспешил извиниться за нерасторопность и сорвался с места, буквально пролетев три лестничных пролета.
На последнем он снова застыл, стоило ему заметить знакомую дверь с номером «38». Он прислонился к прохладно стене и тяжело вздохнул. Мысли беспокойным роем копошились в голове, рискуя по и дело посыпаться через уши прямо на ступеньки.

То, что произошло во время перерыва, слишком ярко отпечаталось у Томаса в памяти, и вряд ли это удастся выкурить горячим душем и чашечкой крепкого чая. Даже двумя. Даже дюжиной.  Кто знал, что простой разговор с коллегой может привести к такому результату. Хотя, обычно такие разговоры не выходили за рамки дозволенного и Томас чувствовал себя комфортно. Но именно сегодня, после прогноза погоды, что-то в этом мире пошло не по плану.
Гаевски помотал головой, с тяжелым сердцем все же поднимаясь выше. Ожидаемо, поколебавшись, перед тем как достать ключи, он с опаской осмотрелся по сторонам.  Выглядело это слегка подозрительно, но он не придал этому лишнего значения, открывая дверь.

- Я дома, - бодро констатировал Томас, прикрывая за собой дверь, и опускаясь на пол, чтобы развязать шнурки. Тут же пришлось отодвигать от себя Луну, которой просто не терпелось вылизать Гаевски с ног до головы. А если Луна была дома, значит и её хозяин тоже.
«Надо с Найтом поговорить…  Думаю, он подскажет, что делать.» - решил про себя парень, заправив непослушную прядь волос за ухо.

Томас погладил овчарку по голове, почесав за ухом и натянул на ноги удобные тапочки. Потянувшись всем телом, он направился на кухню, предварительно заглянув в комнату сестры. Как он и предполагал – Лидия была на работе, и возвращаться планировала только через часа три-четыре. Он облегченно вздохнул. Ему не сильно хотелось нервировать её лишний раз, особенно по пустякам. А зная её братский комплекс, Томас опасался небольшого Армагеддона, что мог бы за всем этим последовать.

Пройдя на крохотную кухоньку,  он едва протиснулся между обеденным  столом и плитой, доставая чайник из серванта. Нужно было расслабиться и заварить мятного чаю. Иначе с головной болью не справиться. С подобной – так точно.

- О, помнишь того парня со станции? – про себя пробубнил Томас, проверяя насколько глупо начинать разговор с такой ноты. Засыпав две ложки заварки, парень поставил воду кипятиться и подошел к небольшому холодильнику. На нем стоял террариум с Сальвадором внутри, который мирно грелся на камешке. Томас мягко улыбнулся такому повороту событий. Он открыл дверцу холодильника, глаза ища пакет с перечной мятой, что он заготовил заранее. – Сальвадор, помнишь Коула? Он техник, на станции работает. Точно... Не помнишь, я про него раньше не рассказывал. Хотя неважно! Суть в том, что он сегодня со мной во время перерыва решил кофе выпить… - тут он запнулся на долю секунды, потянувшись рукой к искомому пакету, - … и ты знаешь, что я кофе в основном не пью. Но отказываться было бы грубо с моей стороны. Ты так думаешь?

Томас закрыл холодильник и вернулся к плите. Его собеседник, судя из всего заскучавший от такой беседы, поспешно прикрыл глаза, лениво развалившись на вышеупомянутом камне. Сальвадор был хорошим слушателем, ведь он никогда не перебивал.

- Так вот… Мы выпили с ним кофе. Мне кофе показался слишком сладким. А потом мы разговорились, - Гаевски вытащил нож и дощечку и накрошил мяты так, чтобы хватило на две-три заварки вперед. – И после всего этого он это. Как бы тебе сказать. Это ужасно смущает! Понимаешь, он сказал, что я ему нравлюсь. И не просто как коллега, с которым можно пропустить лишнюю чашечку кофе. Ты ведь понимаешь, да? – Томас обернулся, с прищуром глядя на террариум. – Хотя, чего ты там понимаешь…